фиалок нет

Близнецы

Надо же!
Двадцать лет ни сном ни духом. Так... полунамеки, четвертьслухи.
Легкое дуновение.
А тут случайно, черт те где. И забрел-то по не по своей воле.
- Петька!
Обернулся. Глазам не поверил.
- Сапо-о-ог!
- Пьяный прапор тебе сапог! Максим Борисович.
- Ма-а-а-кс?!
- Хе-х!
Отошли в сторону. Все-таки двадцать лет, это не каждая сука протянет. Есть о чем поговорить без свидетелей.
- А я ведь с твоей бывшей случайно знаком. Уже три года.
- Это не случайно. И это последний год вашего знакомства. Больше с ней не протянуть. Особенно тебе.
- Почему? А ладно, потом.
- Ты ведь сейчас там?
- Ага.
- Всего три месяца?
- Ну да Разминулись в Питере чуток.
- А говоришь двадцать лет не виделись. Все обо мне знаешь.
- Ну так и ты обо мне....

Я уж сам в том нашем диалоге запутался. Кто говорил и что. Чья бывшая и где это «там».

- Просто мы слишком похожи.
И оба заржали, потому что выдали это одлновременно. В мажоре, к концу короткой фразы переходящем в минор.

Скрытый текст

Когда-то он и я учились в школах. В разных и одинаково плохих. Учились средне. Совсем плохо не получалось. Совсем плохо мы себя вели. Особенно Макс.
В пятом классе молоденькая математичка заявила ему
- Пойдешь на школьную олимпиаду по математике.
- Не хочу.
- Пройдешь на районную - поставлю пятерку в четверти.
Умела Елена Николаевна делать предложения от которых невозможно отказаться.
Он пошел. Ну и я. Правда мою Елену Николаевну звали Татьяна Ивановна, молодой она не была и обещала пять сразу за год.
На олимпиаде не надо было доказывать теорему Ферма и знать школьную программу. Достаточным оказалось соображать: «Буква ‘O’ симметрична». Напишите симметричные слова, например ‘ПOП’»
Ага. И еще КОК, если ось симметрии повернуть на девяносто градусов. Впрочем КОК это уже нестандартно, это на районной прокатило. На школьной обошлось «шалашом» и всяческими квадратами-треугольниками. С Максом мы встретились на городской, где поделили случайно схваченную с неба звезду и на следущий учебный год были приглашены в математический кружок Дворца Пионеров.
А там...
Хрен с ними с задачками.
Там была Сашенька.
Кружков во дворце существовало два. В одном занимались будущие профессора и лауреаты, в другом мы. Один кружковод работал на свое имя, другой был в первую очередь педагогом. Другой... Ну хорошо – другая. Педагогом в неполные двадцать может быть только женщина. Надя.
В нашем кружке оказались сообразительные и симпатичные, в параллельном гениальные и... ну с остальным как придется. Разве что Антоша. Он умудрился быть одновременно гениальным и нормальным. С ним дружили.
Зато у нас была Сашенька. Рокотов по ней плакал. Графиня. Или герцогиня. У нее даже фамилия оказалась созвучна дворянскому титулу. И еще, цвет кожи, глаза ресницы и грудь. Ну грудь не сразу. В седьмом что ли классе проявилась, но в душу запала.
Мы два раза в неделю занимались и в эти два дня провожали ее до дому. За рубеж. Кинотеатр такой был. Кировский район – сам по себе уже дыра и окраина. Но если жить по проспекту Ветеранов до «Рубежа» то еще ничего. А если после – то всё. Селянин считай. Это как на Гражданке за ручьём.
В общем, мы Сашку провожали. Я и Макс. Сначала на метро до Автово. А потом на трамвае в Сосновую Поляну. Полпути я портфель нес, полпути Макс. И мы с ним полтора часа друг над другом шутили. Потому что ухаживать не умели еще совсем, а драться повода не находилось. И вообще вдвоем удобнее. Если в одиночку, о чем с ней говорить?! О том как в комсомол готовишься вступить или о той же математике? А тут...
Нет, вдвоем по кайфу. Опять же портфель не так тяжело нести...
Я обитал в центре, обратно мне еще было пилить и пилить.
Макс жил в Автово. Рядом с нашей красавицей.
Но это ему не помогло. Как и мне.
Вот.
Замуж Сашенька вышла за того Антона.
Но замуж это когда еще.
Да и не жалко. Он хороший был. Только очень умный

Кружок, летние лагеря остались позади. И я, и Макс оказались в ПТУ с углубленным изучением царицы наук. Не ПТУ конечно, это я так. Супер-лицей, супер-учителя. Будущая интеллектуальная элита! Только девятые и десятые классы. Ну...
Ну положа руку на сердце ПТУ. Только вместо столярного дела – физическая лаборатория, а вместо потасовок во дворе математические бои под строгим оком любимых учителей.
Драки потом уже начались. Нескоро...
Интеллектуальная элита разбросана по всему миру теперь.

В школе мы оказались в разных классах. И это хорошо. Я когда-то воображал, что у меня есть брат близнец. Ну вот я Петр, а он соответственно Павел (а какое у моего брата еще могло б быть имя). И сидим мы с Пашкой за одной партой, а из класса одного за другим выносят учителей. И сразу в психушку.
Так что это правильно что в разных. Там разошлись. Он со своими тусовался. А у меня в классе другой Макс появился. Совсем другой. Не как я. И мы дружили. Довольно крепко. До сих пор продолжаем. Сашенька тоже в нашем классе была. Но нового Макса больше интересовала ее подруга. А меня...

После школы поступали в Университет. Это сейчас любая шарага носит гордое имя, подстраиваясь под двенадцать коллегий. В мое время университет был один и евреев туда брали строго по размеру списка. Сильно обрезанные не проходили. Макс не прошел, я – да.
Лет пять мы не виделись. Потому что учеба, которая затягивает. Особенно сильно в дни стипендии. Посреди учебы отдача священного долга, путем выполнения почетной обязанности (Отсюда поди «отдача замучает» взялось). Потом вернулись. Совсем своя жизнь.
У каждого.
На разных концах мегаполиса.
Только стало скучно.

Он бросил Политех, я Универ.
Каждый начал по новой. Я "около театра", он "около кино".
Оба подрабатывали, подгуливали и подпивали.

Встретились через пять лет.
Дом творчества. Два столика на шестерых по разным углам ресторанчика. За каждым по компании. В обеих по одному лицу мужского пола и пять женщин.
Молодые люди спинами друг к другу.
- За нашего любимого Петьку!
- За нашего любимого Максима!
Все громче.
В конце концов мужчины оглянулись, пересеклись взглядами.
Пьяно кивнули и отвернулись. Ну чтоб не спугнуть, чтоб не потревожить, что б не помешать.
У одного театр, у другого кино.
Что-то совсем несерьезное. Что-то рядом валяющееся.
Но это как раз самое веселое и есть - обертона.

Потом еще в странных местах приходилось. В бильярдных. На каких-то квартирах. Андеграунд на чердаках. Парадоксально. Ленинград город маленький. Особенно в конце восьмидесятых.

Поглядывали друг на друга.
С легким неудовольствием уже. Почему начали натыкаться?
Однажды ночью в кооперативной кафешке. Пропивали деньги от проданной видеокамеры. Редкая по тем временам вещь. Чья камера и чьи деньги никто уже толком не помнил. "Да он камеру продал потому что эмигрировал!"
Кто? Куда?
То есть он уже эмигрировал а деньги еще остались, и их еще пропивали.
Там в этой кафешке все закрыто было. Просто у кого-то из компани ключ оказался. Работал он там, хозяйничал?..
Утром я проснулся в трусах, а может голый, не помню сейчас, на цинковом столе для замеса теста. Надо мной сутулился Макс.
- Ты?
- Я.
- Мы умерли?
- Почти.
- Она тут была?
- Кто она? А, Сашка! Я не знаю. Я уже много лет ее не видел. Я просто пью.
- Слушай, а почему мы все время встречаемся?
- Ну точно не из-за нее. Просто похожи. Нас поэтому отталкивает друг от друга.
- Мда. Причем так сильно, что потом обратно сводит. Пива?
- Нет я пойду.

И ушли оба. Так далеко что один оказался здесь, а другой остался там.
Может там и оставался бы, если б не услышал случайно что я прилетаю на неделю.
Но слухи догнали.
И он уехал, все равно уже много лет собирался.
А теперь вот встретились. И как-то тепло. Хорошо.
Почему встретились.
Потому что слишком похожи.
Потому что это похороны.
И вдову зовут Саша.